|
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕТо же комната, что и в первом действии. Все приведено в порядок. ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ Семен Семенович восседает на табурете с огромной трубой, надетой через плечо. Перед ним раскрытый самоучитель. В стороне на стульях Мария Лукьяновна и Серафима Ильинычна. Семен Семенович. (читает). «Глава первая». Под названием «Как играть». «Для играния на бейном басе применяется комбинация из трех пальцев. Первый палец на первый клапан, второй палец на второй клапан, третий палец на третий клапан». Так. «При вдутии получается нота си». (Дует, снова дует.) Это что ж за сюрприз за такой получается? Воздух вышел, а звука нет. Серафима Ильинична. Ну, Мария, теперь держись. Если он в этом басе разочаруется... Семен Семенович. Стой, стой, стой! Так и есть. Вот глава специального выпуска воздуха под названием «Как дуть». «Для того чтобы правильно выпустить воздух, я, всемирно известный художник звука Теодор Гуго Шульц, предлагаю простой и дешевый способ. Оторвите кусочек вчерашней газеты и положите ее на язык».
Серафима Ильинична. На язык? Семен Семенович. На язык, Серафима Ильинична. Ну-ка, дайте сюда «Известия». Отрывайте. Мария Лукьяновна. Поменьше, поменьше, мамочка. Семен Семенович. Кладите теперь, Серафима Ильинична. Серафима Ильинична. Что же, вам помогает, Семен Семенович? Семен Семенович. И е-а е-е о-го-га-е, и-ай-е а-е. А-е, а-е и-ай-е, я-а го-го-ю. Мария Лукьяновна. Что? Семен Семенович. У-а. Мария Лукьяновна. Что? Семен Семенович. У-а, я го-го-ю. Мария Лукьяновна. Что ты, Сенечка, говоришь, я, ей-богу, не понимаю. Семен Семенович. (выплевывает бумажку). Дура, я говорю. Понимаешь теперь? Я по-русски сказал вам — читайте дальше. «Оторвите кусочек вчерашней газеты и положите ее на язык». Дальше что? Мария Лукьяновна. Дальше, Сенечка, сказано (читает): «Сплюньте эту газету на пол. Постарайтесь запомнить во время плевания положение вашего рта. Зафиксировав данное положение, дуйте так же, как вы плюете». Все.
Семен Семенович. Прошу тишины и внимания. (Отрывает кусочек газеты.) Отойдите в сторонку, Серафима Ильинична. (Кладет на язык. Сплевывает. Начинает дуть.) Что за черт! Ни черта. Серафима Ильинична. Кончен бал. Начинает разочаровываться. Мария Лукьяновна. Господи, если ты существуешь на самом деле, ниспошли ему звук. Серафима Ильинична. Я тебе говорила, что существует. Вот пожалуйста, факт налицо.
Семен Семенович. Ну, Мария, бери расчет. Больше ты на работу ходить не будешь. Мария Лукьяновна. Как же так? Серафима Ильинична. А на что же мы жить будем? Семен Семенович. Я заранее все подсчитал и высчитал. Приблизительно двадцать концертов в месяц по пяти с половиною рублей за штуку. Это в год составляет... Одну минуточку. (Шарит в карманах.) Где-то здесь у меня подведен итог. (Вынимает записку.) Вот он. Слушайте. (Раскрывает записку. Читает.) «В смерти мо...» (Пауза.) Нет, не то. (Прячет. Вынимает другую.) Вот он. Вот. Вот написано. «В год мой заработок выражается в тысяча триста двадцать рублей». Да-с. А вы говорите — на что нам жить. Серафима Ильинична. Но ведь вы еще даже не научились, Семен Семенович. Семен Семенович. Для меня научиться теперь, Серафима Ильинична, — раз плюнуть. (Берет бумажку. Сплевывает. Дует. Труба ревет.) Слышали? Через эту трубу, Серафима Ильинична, к нам опять возвращается незабвенная жизнь. Нет, ты только подумай, подумай, Машенька, до чего хорошо. Приехать с концерта с хорошим жалованьем, сесть на кушетку в кругу семьи: «Что, полотеры сегодня были?» — «Обязательно были, Семен Семенович». — «А статую, что я приглядел, купили?» — «И статую купили, Семен Семенович». — «Ну, прекрасно, подайте мне гоголь-моголь». Вот это жизнь. Между прочим, я с этой минуты требую, чтобы мне ежедневно давали на третье выше мною упомянутый гоголь-моголь. Гоголь-моголь, во-первых, смягчает грудь, во-вторых, он мне нравится, гоголь-моголь. Поняли? Мария Лукьяновна. Очень, Сенечка, яйца дороги. Семен Семенович. Для кого это дороги? И кого это, кроме меня, касается? Кто теперь зарабатывает, ты или я? Серафима Ильинична. Дело в том... Семен Семенович. Вы все время мешаете планомерным занятиям. Чем со мной пререкаться, Серафима Ильинична, вы молчали бы лучше и слушали музыку. (Дует.) Вообще, я просил бы в минуты творчества относительной тишины. (Читает.) «Гаммы. Гамма есть пуповина музыки. Одолевши сию пуповину, вы рождаетесь как музыкант». Ну, сейчас я уже окончательно выучусь. «Для того чтобы правильно выучить гамму, я, всемирно известный художник звука Теодор Гуго Шульц, предлагаю вам самый дешевый способ. Купите самый дешевый ро... (перевертывает страницу) ...яль». Как рояль? Серафима Ильинична. ? Мария Лукьяновна. Как рояль? Семен Семенович. Подождите. Постойте. Не может быть. «Предлагаю вам самый дешевый способ. Купите самый дешевый ро... (пробует, не слиплись ли страницы, перевертывает) ...яль». Это как же? Позвольте. Зачем же рояль? (Читает.) «В примечаниях сказано, как играется гамма. Проиграйте ее на рояле и скопируйте на трубе». Это что же такое, товарищи, делается? Это что же такое? Это кончено, значит. Значит, кончено. Значит... Ой, мерзавец какой! Главное дело, художник звука. Не художник ты, Теодор, а подлец. Сволочь ты... со своей пуповиной. (Разрывает самоучитель.) Маша! Машенька! Серафима Ильинична! Ведь рояль-то мне не на что покупать. Что он сделал со мной? Я смотрел на него как на якорь спасения. Я сквозь эту трубу различал свое будущее. Серафима Ильинична. Успокойтесь. Наплюньте, Семен Семенович. Семен Семенович. Как же мы будем жить, Серафима Ильинична? Кто же будет теперь зарабатывать, Машенька? Мария Лукьяновна. Ты не думай об этом, пожалуйста, Сенечка, я одна заработаю. Серафима Ильинична. Столько времени жили на Машино жалованье и опять проживем. Семен Семенович. Ах, мы, значит, на Машино жили, по-вашему. Значит, я ни при чем, Серафима Ильинична? Только вы одного не учли, Серафима Ильинична: что она на готовом на всем зарабатывала. Эти чашечки кто покупал, Серафима Ильинична? Это я покупал. Эти блюдечки кто покупал, Серафима Ильинична? Это я покупал. А когда эти блюдечки разобьются, тебе хватит, Мария, на новые блюдечки? Мария Лукьяновна. Хватит, Сенечка, хватит. Семен Семенович. Хватит? Мария Лукьяновна. Хватит. Семен Семенович. (бросает блюдца на пол и разбивает их). Ну, посмотрим. А когда эти чашечки разобьются, тебе хватит, Мария, на новые чашечки?
Мария Лукьяновна. Ой, не хватит. Семен Семенович. Не хватит? Ну, значит, так жить нельзя. Значит, мне остается... Уйдите отсюдова. Уходите сейчас же, я вам говорю. Все равно на троих нам не хватит такого жалованья. Мария Лукьяновна. Что ты, Сенечка, бог с тобой. И на нас, Сеня, хватит и на тебя. Семен Семенович. Как же может хватить на меня, Мария, если даже на чашечки не хватает? Мария Лукьяновна. Хватит, Сенечка, хватит. Семен Семенович. Хватит? (Разбивает чашки.) Ну, посмотрим. А когда эта вазочка разобьется, тебе хватит, Мария, на новую вазочку? Серафима Ильинична. Говори, что не хватит. Мария Лукьяновна. Не хватит, Сенечка. Семен Семенович. Ах, не хватит! Тогда уходите отсюдова. Мария Лукьяновна. Вот убей — не уйду. Семен Семенович. Не уйдешь? Мария Лукьяновна. Не уйду. Семен Семенович. Ну, посмотрим. (Разбивает вазу.) Мария Лукьяновна. Что ж ты, Сенечка, все разобьешь? Семен Семенович. Разобью. Мария Лукьяновна. Разобьешь? Семен Семенович. Разобью. Мария Лукьяновна. Ну, посмотрим. (Разбивает зеркало.) Семен Семенович. Ты... при мне... при главе... Это что возникает такое? Господи. Ради бога, оставьте меня одного. Я вас очень прошу. Я вас очень прошу. Ради бога, оставьте меня. Пожалуйста. |
||||||||
На главную
|
|||||||||
